Прекрасная пора, очей очарованье,
Сказал про осень как- то человек
Пора достойная признанья
И в этот наш двадцатый век.
Иду я в степь, смотрю я в даль холодную,
Смотрю как травы, красоту теряют,
И как природа в реки полноводные
Свою красу земную отражает.
Как журавли неровным клином небо
Расчертят, вдруг до боли закричав,
И кажется, что вместе быль и не быль,
Сольются в слово тихое – печаль.
Виновных нет в печали и в разлуке
Для встреч и расставаний мы живем.
Омоет осень золотые руки
Своим спокойным затяжным дождем.
И будут помнить люди: было лето
И будут помнить, что настала осень,
И будут помнить, что кого-то, где-то
А может рядом, смерть с собой уносит.
И будут помнить, что приходит старость,
Морщины, мелкие изменят лица
И прошлое, что в памяти осталось,
Никак не сможет снова возвратиться.
И зерна хлеба обожгут ладони,
Моих раздумий, укрепляя нить
Все это снова заставляет помнить
Мы умираем, чтобы снова жить.
Желтеют листья, улетают птицы,
Стремятся с криком журавли домой
А над землей задумчивая осень
Склонилась, оглушая тишиной.
Аминь.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Мужество и слезы - Антон Это произошло - полтора года назад, зимой.Вся наша жизнь - испытания, и нужно их преодолеть не совратясь на посулы мертвой материи. Жива материя тогда, когда Сердце человека горит Ярким пламенем - и оживляет все материальные формы тогда. Тогда и говорят, что жив человек, через дела свои, через формы, с которыми имел дело. Он просто вложил в формы Свое Сердце, и огонь Сердца горит в этих оживленных вещах и делах его. У кого нет Сердца, или слабо горит, то и дела таковы. С Душою это связано, или ее отсутствием. И я получил этот опыт, и знаю, что значит - не иметь Души в себе. Это полное потеря Себя, это смутная память о том, что имел богатство, но утратил его. Это состояние сознания безсмысленности существования, и почти потеря памяти, словно кто то вычеркнул из жизни, и оставил доживать в этой скорлупе, в которой уж не вознестись в поднебесье.